Сперва появилась нечесаная много месяцев темно-русая шевелюра, за ней прядь абсолютно седых волос и только потом лицо. Угловатое лицо юнца возраст, которого было трудно определить, но уж точно никак больше двадцати. На него пронзительно смотрела пара темно-синих глаз, смотрела на него где-то секунд с десять, а потом губы на лице незнакомца скривились в приветственной улыбке.
- Здрав будь, старче… - Голос у парня был с хрипотцой, что было неестественно, для его лет. – Вылезай, я тебе ничего дурного не сделаю.
Дед нисколько не поверил словам незнакомца, но из-под телеги вылез. Парень не был похож на разбойника. Но никто бы не поручился, что парень был один. А зря, он был один. На нем была изрядно потрепанная кожаная куртка, доходившая чуть ли не до колен, а поверх этого еще и плащ из зеленого сукна – типичная одежда для обычного путника. Но старик почему-то отказывался верить, что перед ним был обычный путник.
Парень все так же стоял, согнув колени, и осматривал заднее колесо телеги, застрявшее в глубокой яме, которую до поры до времени скрывала лужа.
- Мда-а-а… Попал ты, отец. Глубоко засела. Вытащить будет трудновато. – Незнакомец повернулся к старику. – Ты один ехал?
- Угу… - Старик вытер нос рукавом.
- И что, по дороге сюда никто тебя не предупредил, о том, что здесь творится? Не видел предупреждающих знаков? Не видел, что под кустами и на дороге лежало?
- Почему же, видел… - Буркнул старче в ответ.
Парень злобно прищурился:
- Так на кой ляд дальше поехал?
Старче вжал голову в плечи:
- Я хотел напрямки пройти. Угол срезать. Хотел успеть…
- Успеть? – Незнакомец тяжело вздохнул. – На торжище что ль?
- Ага…
Парень указал на осыпавшиеся кости, что покоились на краю дороги:
- Он почти, так же как и ты думал, отец.
Дед нервно сглотнул подкативший к горлу комок, ничего не сказав.
- Уже стемнело… - Продолжил незнакомец. – Да и земля еще не отошла после дождя. На твоем месте, папаша, я бы бежал отсюда со всех ног, откуда пришел.
- А как же товар? – Завыл старик в голос, окончательно забыв о гордости. – Все что нажито за год непосильным трудом!
- Ничего. У тебя будет следующий год, а если же останешься здесь, то не протянешь и до завтрашнего утра.
- Да поймите же, молодой человек! Если я брошу телегу, то это позор на всю оставшуюся жизнь. Я с этим жить не смогу!
- Не преувеличивай, отец. Тряпки не стоят того, чтобы из-за них расставаться с жизнью.
- Тряпки? Вы сказали «тряпки», молодой человек? Да как вы можете..?
Внезапно, юноша закрыл рот деда, своей рукой и жестом велел ему замолчать.
Раздался треск ломаемых веток.

* * *
Проснулся он от сильной тряски. С трудом открыл глаза.
- Где я? – Вопрос был задан чисто машинально, так как уже уяснил, что он лежал в телеге, укрытый теплым пледом.
- Тпру! Стой! – Телега встала. Парня довольно хорошо тряхнуло, на что тот отреагировал ругательством, сквозь сжатые зубы.
- Лежи, сынок. – Произнес до боли знакомый голос. - Лежи и не шевелись. Ну и хорошо же они тебя, гниды, приложили, раз ты три дня глаз не открывал.
- Три? – Ахнул юноша и, скривившись, схватился за шею. Горло немилосердно жгло изнутри. – Пить…
- Щас, сынок, щас. Ты тока потерпи чуток… На-ка вот…
Парень присосался к краю деревянной чарки и с жадностью поглощал холодную немного терпкую жидкость, не обращая внимания на мелкий ручеек, стекавший по подбородку и груди. Осушив чарку до дна и едва переведя дух, парень очумело посмотрел по сторонам:
- Мой меч…
- Здесь он, сынок, здесь, и плащ твой – все здесь, не волнуйся. - Дедок похлопал по отстиранному до поразительной чистоты зеленому плащу (видать старикан не терял времени за все эти три дня), в который был завернут, вложенный в ножны, меч, не так давно поработавший на славу.
Парень облегченно вздохнул и положил обратно голову на мешок, служивший неплохой заменой подушки.
- А вот бляшку, сынок, я уж трогать не решился. Мало ли… Ничего?
- Нет, все правильно, отец… - Парень задумчиво коснулся медальона, что висел у него на шее под курткой. Холодный, неестественно холодный. Что и не удивительно. Парень выкачал из медальона все до последней капли, отбиваясь от мертвяков. Пройдет некоторое время, прежде чем катализатор снова наберет силу.
- Отец…
- Чей - меня кличут.
- Чей… Куда мы едем?
- Скоро выберемся к деревне - я там частенько останавливаюсь. Знаю я там знахарку одну…
Парень поморщился, и уже было хотел замахать рукой в знак протеста, но передумал.
- Хорошо, знахарка, так знахарка. Небось, не отравит…
- Да что ты, сынок… типун тебе… тьфу-тьфу-тьфу… Бабка толковая, свое ремесло любит и уважает. Вот помнится, у меня как-то хворь на ноге выступила, ну и что ты думаешь? Эй, сынок, ты слушаешь?
Парень не слушал. Повернувшись набок и свернувшись калачиком, он натянул плед до самого носа и сладко задремал…
* * *
- Деда, деда! – Веснушчатая девчушка лет шести от роду вбежала в открытую калитку и побежала прямехонько деревенскому кузнецу, который, несмотря на чудесный летний день, работал перед наковальней с молотом в руке, придавая раскаленному до бела куску железа, зажатому в клещах, форму подковы.
- Деда-а-а! – Когда девчушке оставалось сделать последний шажок, она запуталась в своем платьице и брякнулась перед его ногами.
Кузнец тут же забыл о всякой работе, отбросил подальше молот, а клещи с заготовкой, не глядя, кинул в ведро с колодезной водой и с необычной заботой, не характерной для такого мужика как кузнец, поднял внучку с земли, причитая:
- Ох, ты ж, горюшко-то мое… - Кузнец бережно отряхнул платьице девчушки своей правой пятерней, которой играючи поднимал годовалого теленка, и утер ей носик своей левой пятерней, в которой и сухая ветка превращалась в грозное оружие массового поражения. – Ну что случилось, внученька?
- Там этот вернулся… ну тот, что у тебя, дедушка, позавчера телегу просил. С болота вернулся.
О какой работе, скажите мне, тут может идти речь? Сняв фартук и бросив его на наковальню, кузнец подсадил девчушку себе на плечи:
- Айда поглядим. – И направился к околице деревни, где уже собралась изрядная толпа народу.

* * *
Стоило ему выйти из-за деревьев, как его тут же приметила стайка ребятишек, нарушившая запрет родителей не уходить далеко от дома. Ребятишки понимали, что им может влететь от перепуганных до смерти родителей, но, несмотря на это они побежали предупредить о пришельце. И когда он подошел к первым хатам, его уже встречала уйма народу.
В основном толпа глядела не на угловатого темно-русого парня  с пижонски зачесанной за ухо прядью седых волос, а на телегу, которую тот тащил позади себя, вернее сказать люди таращились на то, что лежало в телеге, накрытое тряпьем. Народ безмолвствовал.
Вот в такой вот мертвой тишине парень дошел до дома, где обитал староста деревни. Искомый человек нашелся сразу же, тот сидел на скамеечке возле стены хаты, где блаженствовал, подставив морщинистое лицо лучам летнего солнца.
Парня он не заметил. Лишь только когда пришелец пару раз для солидности кашлянул, староста соизволил посмотреть на него. Сперва он не понял, кто стоит перед ним, а когда дошло, то глаза у него так и полезли на лоб.
Парень криво усмехнулся, удовлетворенный то реакцией, что произвел на старика:
- Ну и подкинули же вы мне задачку, уважаемый… - Бросил пришлый вместо «здравствуйте», стягивая с телеги, покрывало и открывая всем любопытствующим, тот трофей, что он приволок с болота.
Узрев, народ незамедлительно ахнул в едином порыве, чем вызвал еще одну неприятную усмешку на лице парня:
- Вот оно ваше чудовище. Болотница. Как договаривались. Попрошу мои честно заработанные семьдесят пять монет. И желательно золото, а не подкрашенную медь.
В два шага староста оказался около двери хаты, за которой тот поспешил скрыться. Парню хотелось верить, что старик ушел за деньгами. На толпу за своей спиной он не обращал никакого внимания, ровно, как и на их перешептывания, а ведь сперва могли поинтересоваться как у чужака со слухом. Так вот, со слухом у парня было все прекрасно, но виду не подавал. Если только не считать одного раза, когда он одарил ребенка таким взглядом, что тот тут же убрал шаловливые ручонки от свисавшего с телеги щупальца, заканчивавшегося когтем, загнутым на манер удильного крючка. Один из жителей поторопился охарактеризовать такой взгляд как: «моя теща, когда помирала, и то добрее смотрела».
Староста не заставил себя долго ждать. Дрожащими руками он протянул парню кожаный мешочек. Тот принял кошель, пару раз подкинул его в воздух, что-то прикинул в уме, после чего удовлетворенно кивнул своим мыслям:
- Приятно иметь с вами дело, староста. – Пришедший резко развернулся к телеге.
- А куда вы теперь, добрый господин? – Чисто из вежливости спросил старик, прикрываясь дверью как щитом.
- Да вы не волнуйтесь, староста. – Юноша похлопал по стенке тачки. – Вот отвезу хозяину и тут же уйду.
И перед тем как староста успел что-нибудь осмыслить, пришлый поставил воз на одно колесо, вывалив труп чудовища на землю, и налегке двинулся к дому, где одолжил тачку.
Толпа о нем сразу же забыла, сгрудившись возле мертвой туши чудовища, не до конца веря, что она мертва. Не пошел только кузнец, стоявший все это время с внучкой на плечах. Та только и делала, что ерзала и подпрыгивала на шее у деда. Было видно, что ей очень хотелось поглядеть на болотное чудо, но попросить родственника боялась. Вот именно к ним то парень и направился.
- Здрав будь, кузнец. – Поприветствовал юноша, поклонившись в пояс.
- И тебе не хворать. – Буркнул кузнец, ответив на приветствие кивком головы – согнуться в поклоне с внучкой на шее было затруднительно.
- Ну, как и обещал, возвращаю в целостности и сохранности. – В доказательство своих слов пришлый ударил кулаком по днищу телеги. Ударил сильнее нужного.
Лицо кузнеца ни капле не переменилось, когда он глядел на отлетевшее от тачки колесо. Зато внучка не была скупа на эмоции. Надув губки, уперев ручки в бока и сидя на плечах двухметрового деда, она выглядела не столь грозно, сколь забавно.
- Эм-м… - Промямлил парень, рассматривая развалившуюся, словно карточный домик, телегу. – Ну, это… ой.
* * *
На стол опустились две кружки с чем-то пенистым и душистым на запах.
- Пей, пей, колдун – заслужил. – Произнес кузнец, осушив ближайшую кружку как минимум на половину. – Наконец-то хоть кто-то позаботился об этой твари – народец у нас трус на трусе, да трусом погоняет – из хаты и шагу не сделают.
- А сам то чего тогда с ней не справился? – Гость сдул пену со второй кружки. – Ведь мог бы?
- Мог. Да вот ведь в чем закавыка-то… Внучку мою, уже, небось, видел? Один я у нее остался, понимаешь? А если со мной беда, какая приключится, то, что с ней станет? Ну, да ладно, пей, колдун, тебя это волновать не должно. А впрочем, я тебе должен сказать спасибо.
- Это за что же то? – Парень был не на шутку удивлен, не часто его вот так по-человечески благодарили.
- За рожу старосты. – Кузнец расхохотался по одной ему лишь известной причине. – За то, что кому-то удалось сбросить с него всю его спесь. Да на его фоне, бледная поганка выглядела как розовый заморыш. Я его настолько испуганным не видел с тех пор как…
- Как что?
- Н-не важно. Это наши проблемы. Да ты пей, колдун, а то нагреется…
- Я не колдун.
- А кто ж тогда?
- Ведьмак.
- О-о, как… - Протянул кузнец, стряхивая остатки пены с бороды. – Вот уж действительно нечастый гость в моем доме. А имя у тя есть, ведьмак?
- Конечно, есть. Я…
- Де-еда-а-а-а! – Девчушка ворвалась в хату словно вихрь, чтобы споткнуться о дверной косяк и полетел носиком к полу.
Но на этот раз кузнец, оказался куда более проворен и успел перехватить внучку на пол пути к земле. Безымянный ведьмак остался сидеть на месте, с любопытством глядя на вошедшую. 
- Что опять, внученька?
- Там эти пришли… ну эти, что в прошлом месяце... на лошадках, краси-ивы-ых…
Забота на лице кузнеца в мгновение ока сменилось непроницаемой угрюмостью. Он подошел к столу поднял свою кружку и, не отрываясь, допил оставшуюся половину до дна. Недовольно крякнув, дед утер губы произнеся, что-то неразборчивое себе под нос. Неразборчивое, но только не для уха гостя. Не сказав ни слова, кузнец схватил внучку за руку и вышел за дверь. Парень последовал за ними. К кружке он так и не притронулся.

Отредактировано Лирик (2008-01-03 09:21:07)